Интервью

Репортажами из космоса сейчас почти никого не удивишь, они воспринимаются «на автомате» как фон домашних хлопот. Но в этой телепередаче было что-то, заставившее меня отложить уборку.

Два космонавта, русский и итальянец, вели свой репортаж с орбиты на фоне портрета Моны Лизы.

Я вспомнила этот портрет! Картина, на которой леонардовская Джоконда была изображена в пикселях, будто портрет вышел из сканера, на самом деле была написана красками. Автор – художник Георгий Пузенков, проживающий в Германии выпускник МИЭТ, приходил когда-то к нам в редакцию с друзьями. Мы писали о нем! Правда, было это немало лет назад. Космонавт на телеэкране между тем показывал в камеру прозрачную коробочку с микрочипом:

– На этой крохотной кремниевой пластинке изображена Мона Лиза, – говорил космонавт Сергей Крикалев, – ее нам подарила зеленоградская фирма НТ-МДТ. Представьте, – улыбался Сергей телезрителям, – на этом чипе может поместиться изображение всех шести миллиардов жителей Земли…

Я представила. И не поняла, почему не удивилась тому, что весьма спокойный и скромный глава НТ-МДТ Виктор Александрович Быков получил мощный пиар столь высокого качества. Наверное, потому, что мы всегда ждали от Виктора чего-то подобного. Может, не удивились бы, окажись и он на орбите. Ведь этот выдающийся человек, как и его фирма, всегда был ориентирован на технику будущего…

…Хорошо известная сейчас в стране и за рубежом IT-фирма «НТ-МДТ» начиналась когда-то с нуля, без опыта. Да и у кого был опыт в то время, когда догорала перестройка и упокаивался с миром Советский Союз? Но жизнь-то не заканчивалась, и желание сделать в ней что-то достойное побеждало.

Начальник отдела из НИИ физпроблем Виктор Быков с единомышленниками продолжали заниматься своей любимой молекулярной физикой, но наука, увы, не кормила. Их первым коммерческим продуктом стал знаменитый сейчас веторон – молекулярный вариант бета-каротина, так необходимого всем нам витамина А.

За первым патентом последовали другие. В наноразмерах структура воды и жидких кристаллов просто завораживала. Молекулярная физика давала бесконечное поле деятельности. Ленинские слова о неисчерпаемости электрона можно отнести и к неисчерпаемости электронного бизнеса.

Чтобы люди могли изучать эти мыслительные среды, «упаковывать» молекулярные структуры, предсказывать свойства объекта еще на стадии синтеза, были нужны специальные приборы – сканирующие зондовые микроскопы. Без такой техники дальнейший прогресс в изучении молекулярной электроники невозможен.

Никто в стране подобные приборы не производил, и Виктор Быков со своей командой взялся за разработку. На сегодняшний день «НТ-МДТ» – самая «старая» фирма в мире, которая занимается этой тематикой. А первая, американская, фирма, основанная в 1987 году, на настоящий момент продана.

Начать с нуля помогло то, что Быкову удалось «пробить» грант Госкомитета РФ по науке и технике. Первый прибор был сделан буквально за 12 месяцев в 1990 году совместно с коллегами из МГУ (лаборатория В.Панова).

Прибор стали демонстрировать в начале 90-х на международных выставках и конференциях в Швейцарии, Китае. Электронику и софт делали сами в Зеленограде, а с «прототипами» помогал Санкт-Петербург.

– Государство замечало ваши усилия? – спрашиваем Виктора Александровича о том времени, когда делались первые, самые трудные шаги фирмы на пути развития.

– Да, мы получили премию Правительства РФ. Структуры атомно-силовой микроэлектроники гораздо более сложные, чем те, какие изучали прежде. Мы первыми научились делать молекулярно-упорядоченные структуры, полярно ориентировать жидкие кристаллы. Мы первые начали развивать метод моделирования структур наноэлектроники.

– Виктор Александрович, ваша фирма подарила нам на Новый год потрясающий календарь. Каждый месяц иллюстрирован изображением какого-либо вещества, например, серебра с невероятным увеличением. По сути, мы видели молекулярную решетку химического элемента. И все это было так красиво и так упорядочено, что невольно приходили мысли о божественном создании всего сущего…

– У меня конструктивное понимание Бога… Жил-был когда-то гомо сапиенс, а потом к нему пришло понимание Бога, и он стал человеком. Физические законы – это Природа, а моральные – это Бог, духовное пространство. Если что-то уродливое сотворишь – получишь наказание свыше, а если что-то полезное – будешь вознагражден.

Я достаточно рано понял, что если уж делать, то для всего остального мира, а не для отката соседнему предприятию. У бывшего почтового ящика появились заказы из Италии и прочих стран потому, что мы как были центральными в мире, так ими и остались.

В НИИ физпроблем им. Лукина у нас была мощная группа, особенно, бывшие физтеховцы (Арапетян, Мягков, Сотников, Бенинг). Сейчас принято делить людей на разные категории в зависимости от места на иерархической лестнице, финансового состояния, связей… А я всех делю на тех, кто может создавать что-то полезное людям, и тех, кто может только болтать.

– Трудно что-то создавать, не имея средств…

– Мы искали поддержку в Министерстве науки и получили-таки приемлемый кредит от Минэкономики по конкурсу на инновационные разработки 1 млн долларов. Тогда в 95-м у нас еще не было ничего: ни станков, ни персонала. Да и из помещения этого нас хотели «попросить», поскольку Банк «Монолит», естественно, мог предложить больше, чем молодые ученые. А где теперь тот банк? Пришлось тогда блефовать, пообещать платить повышенную аренду. Вертелись-крутились, но выплатили все обещанное до копейки.

– Идея сканирующего микроскопа тогда же родилась?

– Не только родилась, но и воплотилась. Я понял: если хочешь, чтобы тебя поддержали, то надо сгенерировать идею и создать серьезную линию изделий. Поэтому не удивляйтесь, что на первые нанолабы, нанофабы в 2003 году мы получили уже 10 млн долларов от Миннауки. И мы их вернули, произвели продукции в 10 раз больше.

– А затем появилась идея нанотехнологических комплексов?

– Да. В настоящий момент создана очень серьезная кластерная система для разработки мелкосерийных приборов. Представьте, мы задумали приборы, позволяющие достигать значений 22 и даже 8 нанометров! Это меньше, чем у ведущих российских предприятий электроники…

Сейчас открываются очень большие возможности для производства самообучающихся систем для серьезной науки. Это мощный, интересный проект, позволяющий обнаруживать мельчайшие дефекты любых деталей, а также коррозию в трубах и т. д.

– Какое же место вы сейчас занимаете в мире, кто ваш главный конкурент?

– Можно сказать, что по многим позициям мы занимаем первые места. А главный конкурент – это «Bruker-nano», мировой концерн США.

– А они не хотели выкупить вашу фирму?

– Они – нет, но предложения такие поступали. Иностранных фирм и так много, а российских нет, поэтому я ответил отказом. К тому же наша фирма успешна, вошла в топ-100 по знаменитому рейтингу журнала «Research & development» за изделия «Наноэдюкатор», «ИНТЕГРА Спектра», «СОЛВЕР НЕКСТ», «Спектрум». Это тем более приятно, что Россия никогда прежде не относилась к странам, в которых развито приборостроение. Мы либо «слизывали» западные образцы, либо делали грубо, на таких приборах было некомфортно работать.

Естественно, пришлось преодолеть немало трудностей. Вплоть до того, что приходилось спорить даже о цвете изделий, ведь у нас, чего греха таить, все в основном выпускалось защитного цвета. Как в анекдоте: какой прибор ни делай, а выходит танк Т-34 (шутит Виктор Александрович).

И вот результат – мы выпустили уже более 4 тысяч приборов для 60 стран мира. И делаем все, чтобы решать проблемы наших пользователей. Выпускаем запчасти, комплектующие, открываем сервисные центры, консультируем, проводим семинары, вебинары. Участвуем в тендерах по всему миру, и, уверен, нам удается вызывать к себе серьезный интерес. С удивлением узнал, что университет и одна из школ Грозного хотят приобрести наши приборы. Это вообще хороший знак для региона. Я сам съездил, посмотрел какие приборы, выступил с лекцией, принял участие в конференции…

– Каков ценовой диапазон ваших изделий?

– От 50 тысяч долларов до 10 миллионов. Для технологических линий это очень дешево, мы же не железяки какие-то поставляем.

– Ваш персонал в основном где работает, здесь или за рубежом?

– Отсюда, из Зеленограда, мы можем управлять своими приборами, которые стоят, скажем, в Австралии. И имеем также несколько сервисных центров в разных странах и несколько фирм-производств. Персоналу платим одинаково, что здесь, что за рубежом. В Ирландии даже поменьше платим. А из Нидерландов производство перевели, слишком уж «социалистической» эта страна оказалась: в пять рабочий день заканчивался, несмотря на проблемы клиентов. Бездельников уволить тоже было практически невозможно.

Да и в России сейчас квалифицированных специалистов с каждым годом найти все сложнее. Слишком долго простаивали наши оборонные предприятия без серьезных заказов. Это привело к тому, что сегодня предприятие заказ получить может, а исполнить его – проблема. Я даже сказал бы, что конкуренция теперь переместилась в область персонала. Фирмы перетягивают специалистов друг у друга. Бывает, что и у нас переманивают. Это ни хорошо, ни плохо. Это жизнь.

На сегодня госзаказа не имеем, но целенаправленно работаем над этим. Мы завершили замечательный проект, название которого я не хочу пока озвучивать. Это технологические линии, позволяющие выпускать продукцию серийно. Вот этот проект заслуживает того, чтобы победить в конкурсе на государственный заказ. Это серьезное достижение, которым мы гордимся.

– Вам удается поддерживать связи с альма матер – МФТИ?

– Не реже одного раза в месяц бываю. Я работаю там завкафедрой микроэлектроники.

– А какова ваша позиция по вопросу реорганизации Академии наук?

– Академия наук – сложная организация. Сибирское, Уральское, Дальневосточное отделения я считаю сильными. Я согласен, что пора что-то менять, но, думаю, не структуру организации, а ее задачи. То есть у Академии должно быть несколько мощных новых проектов, декларируемых государством. К примеру, системы на основе когнитивной логики или самообучающиеся системы. Тогда и структура Академии выстроится под приоритетные проекты.

Американцы собирают под свои проекты мозги со всего мира. А к нам со всех сторон едут нелегальные мигранты улицы подметать, воруют, нарушают закон, естественно, населению это не нравится. А макропроектов, к сожалению, нет. Дело не в недвижимости, принадлежащей Академии, а в научных школах. Огромная беда, если они изрядно потеряли, благодаря слабой политике в научно-технической области. Помню, в какой-то момент чуть ли не приоритетной задачей страны стала замена зимней резины на самосвалах (на смех опытным водителям). Трезвонившие об этом «эффективные менеджеры» работают даже не на Запад, а примитивно на себя, на сиюминутную выгоду, ничего общего не имеющую с интересами государства. Или еще проект был, вроде бы достойный – строительство дворца спорта в Московской области с бюджетом среднего прибалтийского государства. Подмосковный городок мощности такого дворца за десятки лет не осилит. А «проектанты» сейчас за границей с миллиардами. Я глубоко уважаю наших спортсменов, но физкультура не может быть приоритетом государства, у которого столько масштабных проблем.

– Читать успеваете? – смотрю на заваленный бумагами, книгами и журналами стол профессора.

– К счастью, неплохо знаю английский, вот, скачал любопытную статью по метрологии из американского журнала, в машине почитаю.

– Какая удача, что Челябинский метеорит упал, ничего серьезно не повредив, – вновь меняю я тему. – Но ученые пророчат новые угрозы…

– И небезосновательно. Нужны системы защиты от космических «гостей», если человечество хочет выжить, то упор нужно делать не на рост потребления и потребительства, а на технократическое развитие. Что любой президент может противопоставить стихии, тому же смерчу? Можно ли этим управлять? Такие вопросы требуют серьезного изучения. Малые флуктуации могут управлять погодой. Томографию земли нужно развивать. Изучать, какие изменения происходят с полюсами. Можно ли противостоять землетрясениям, регулировать магнитные поля? Обезопасить себя от вирусов? Ответ может быть только один – без развития науки человечеству не выжить. Наука – подчасть всего!

Записала Т.СИДОРОВА