Она умна, красива и талантлива, строга и демократична одновременно. Обладает очень сильным характером. «А иначе тебя прогнут, – рассуждала певица, – но это меня никогда не устраивало». На нее с изумлением смотрели в известном телешоу «Точь-в-точь», потому что прима и не думала задирать нос, несмотря на оперные мировые регалии. По данным недавних исследований, театр один-три раза в месяц посещают 36% россиян. Из них оперу – 18%, и это в общем неплохо для нашего сверхинформационного времени. А Любовь Юрьевна – звезда, способная этот интерес к опере поддерживать. Потому что она естественна, хотя:
– Профессия оперного певца требует эгоизма предельной степени. Нужно холить и лелеять себя. Нельзя быть просто матерью, женой – важно постоянно нянчить свое тщеславие. Нередко артист, становясь заложником этого тщеславия, превращается в образец гордыни.
А она – звезда, сумевшая перед гордыней устоять. Ее мировая слава гремела, а певица в 37 лет родила сына, рискуя потерять голос.
Но и теперь дива искренне считает, что рождение сына Андрея – самое яркое событие в ее жизни. И к профессии она стала по-другому относиться. Кстати, на сцену звезда вышла через три месяца после родов. Надо признать, в ее цехе многие отзывались о Любови с плохо скрываемой завистью. Как же, в 32 года вышла замуж за богатого австрийского импресарио Роберта Росцика, как бы закрепив стремительный пятилетний взлет на вершину славы.
Певица рассказала, как европейский театр ее изменил.
– В отечественном театре к нам уж очень нежно относились. У нас опоздать на репетицию – ничего страшного. В Германии, помню, пришла на пять минут раньше, мне заявили: «Вы обязаны приходить хотя бы за полчаса до начала. А в нью-йоркской «Метрополитен-опера», когда я на пару минут опоздала, один из ассистентов мне сказал: «Надеемся, это первый и последний раз, второго может не быть».
Работая в питерском Мариинском театре (тогда Кировском), Любовь пела первые партии четыре раза в месяц. А вот в Европе – практически каждый день, приходилось перестраиваться. Но если уж вопреки многим обстоятельствам она стала оперной примой, о чем могла идти речь? Мимо проходили 1989-й год – казалось бы, триумф, но каким трудом в очередной раз она его добилась. Свадьба. Но родители с обеих сторон поначалу были резко против. В 89-м ее, единственную из России, пригласил на прослушивание в Зальцбург величайший дирижер планеты Герберт фон Караян. Маэстро резюмировал: «Хочу, чтобы вы пели со мной «Реквием» Верди».
Фантастика. И… фон Караян умер на одной из репетиций. И… Любовь Казарновская исполнила «Реквием» в память о дирижере. И ее признал весь мир.
А началось все с раннего детства. Мама повела дочку на «Евгения Онегина» в Большой театр, но, когда главные герои начали целоваться, им помешали… животы. «Никогда не води меня на оперу», – сказала тогда девочка маме. И лишь учась в консерватории на третьем курсе и узнав о великой Марии Каллас, поняла, что петь можно в разной весовой категории. Но ведь профессионально музыкой она заниматься не думала. Папа ее был генерал-майором запаса, мама и старшая сестра – филологи. Кем могла стать девочка – победитель городских литературных олимпиад? Она собиралась пойти в журналистику.
Получив аттестат, девушка с мамой отправились в МГУ им. Ломоносова подавать документы на журфак и проходили мимо Гнесинского училища.
– Дальше случилось нечто. «Смотри, а в училище второй тур, попробуй», – вдруг сказала мама. Я соображала, мама не слушала возражений, и вот я уже оказалась перед экзаменационной комиссией. Что-то спела и услышала: «Мы берем такую талантливую девочку». А мама потом говорила: «Любочка, от тебя сияние исходило, когда ты пела, я и воспользовалась шансом».
В 17 лет Люба поступила в Гнесинское училище. А девять лет спустя, уже окончив и консерваторию, несколько лет будучи солисткой музыкального театра им. К. Станиславского и В. Немировича-Данченко, победила на конкурсе молодых исполнителей ЮНЕСКО. Приглашение в Мариинский, настоящий триумф в театре «Ковент-Гарден» в Лондоне. Она стала звездой. Ее заваливали цветами в Париже в «Гранд-Опера», в «Ла Скала» в Милане. Когда умерла мама, у певицы открылась астма, она потеряла голос на нервной почве. Помогла бабушка-травница, отпоившая отварами, а потом – бесконечные занятия.
Звезда сама по себе не сияет, для сияния нужно постоянно подкладывать «топливо». Но Любовь Казарновская пересилила звездную болезнь. Свыше 20 лет назад она основала фонд своего имени для поддержки молодых певцов. Она – доктор музыкальных наук, профессор. Организовала международную академию «VOCE e VIOLINO» и помогает пробиться наверх юным талантам. Казарновская не строит из себя звезду, потому что звезда и есть.
– Конечно, верю в приметы, – не скрывает. – Найду гайку или гвоздь, выходя на сцену, – быть удаче. Падает партитура – сесть на нее непременно. Мы с мужем как-то обедали в Риме, партитуру выронила и уселась под стол.
Она – не залоснившаяся звезда. Натуральная. Есть такие…
Владимир РАТМАНСКИЙ
